Рассказ: «Трасса»

Первый раз я испытал трассу в студенческом лагере Чардым. Добрались до города автостопом. Мне представлялось важным то, что в нашем мире возможна бесплатная дорога; настоящий факт утверждает веру в человека и возможность построения коммунистического общества. Потом я уговорил Славку, бывалого («олдового») хиппи, поехать автостопом к морю вместе на майские праздники. Случилось то более 10 лет назад.

Проехали мы на городском транспорте психбольницу на Алтынке, встали на трассу с рюкзаками… «Напильники», т.е. дачники – шныряли туда-сюда, пилили нервы, в итоге Славка развернулся, в ближайшем ларьке купил бутылку водки, распили её на двоих в панельном дворике, после чего поехали к нему в гости, на «вписку».

В квартире у него – «фэн-шуй» в японском стиле. Птицы и сакуры на стенах, звенящие бусы в дверных проёмах, сумеречный свет…

– Возьмём билет на поезд, – заключил Славка, – иначе духу не хватит, старею я. Там, на море, деньги потратим и поедем назад «стопом», ну а если не потратим, то вернёмся с комфортом на «поездко».

На том и порешили.

«Поездко» добросил нас до Горячего Ключа (и, разумеется, мы отведали рыбки, когда проезжали Котельниково). Мы разбили палатку на холме. Какие-то чудные, похожие на огромные колокольчики цветы в траве; полная луна; полянку окружает субтропический лес, магия фей и эльфов. Здесь уже всё давно – зелёное, как из весны – в лето, и сердце наполняет радость жизни! Славка перед тем всё бормотал про какое-то местное вино, и я не помню, купили мы его, или нет.

Отсюда началось наше путешествие по черноморскому побережью. Ехали автостопом, зайцами на электричках («на собаках»), «цивилами» на автобусах… Мёртвый крот на дороге. Помню табличку: «Дуровка, 10 км» и комментарий Славки, пока шагали по трассе, под высоким южным солнцем, временами выставляя вверх большой палец, в надежде на попутку:

– Вот она, Россия: дураки да дороги!

В первую ночь заночевали в бухте Илан. Нас туда подбросил изобретатель двигателя на воде (вместо бензина). Дельфинчик плавал перед нами, выставив плавничок из воды – туда и обратно. Мы ужинали ливерной колбасой в конской кишке; помню также прытких ящериц, сновавших перед моим носом, а я лежал в траве, творилось всё то на закате… С утра перешли в Джубгу.

Далее – Туапсэ, милиция пробила по базе, какие-то «гопники» отняли у Славки перочинный ножичек на пляже, где нам удалось поплавать, ночь в палатке на холме, сквер с магнолиями, рыбацкие сети вдоль моря из окна «собаки», и, наконец, Сочи.

В Сочи оказалось поинтереснее. Галереи из пальм, обвитые цветущими орхидеями: лианы формируют её своды. И вообще: всё цветёт, всё благоухает… Знакомство с местными неформалами, гитара и портвейн «три топора» в парке, на газоне: толкиенистские мелодии… «И деревянный меч как настоящий!..» – страстно поёт под отчаянное бренчание струн полная брюнетка, неформалка с «погонялом» Ру.

В тот же вечер я попробовал зарабатывать деньги гитарой и пением в пешеходном переходе. Хиппи хотели играть одно, народ требовал другое… Меня спросили, знаю ли я «Афганистан – красивый дикий горный край». Я сыграл и спел, на моём запястье – неизменная фенька от девушки Лизы, и в раскрытый чехол от гитары полетел полтинник, что, по тем временам, когда сигареты «Святой Георгий» стоили 6 рублей, представлялось хорошим достижением.

На заработанное мы купили пива, сигарет и продуктов для салатов, после чего рванули поздней ночью бесплатным автостопом в Адлер, который по отношению к Сочи – как Жигулёвск к Тольятти или Энгельс к Саратову. Эти неформалы, играющие в переходе, семейная пара, всегда так возвращались с музыкальных заработков. Во дворе у них росли пальмы, как у нас вязы. Там у них, после салатов и пива, заночевали («вписались на флэт»).

Наутро мы направились к конечной точке маршрута: гора Красная Поляна. Хотели искупаться в Адлере: буруны как китята ходили там, где река впадает в море. Миновали пруды, где выращивают форель, подивились на радугу на росе, которая от родников на мхах, что растут на отвесных скалах, после чего начали подниматься в гору… Мне не понравился этот процесс: скользко, всюду кресты с черепами на деревьях – память о сорвавшихся вниз, иногда приходится карабкаться на четвереньках, а тут ещё и рюкзак за плечом. Потом – лес с «бледными поганками», почти мультипликационными; Славка восторженно повествует о хоббитах и гномах… Лианы с оранжевыми цветками, иногда склон, усыпанный сухой листвой – настолько покатый, что ноги едут вниз и приходится цепляться за то, что торчит из земли.

Там встретили мы пропасть, метра три глубиной, но камни на дне – острые, какой-то прозрачный ручей, водоросли… Вообще, здесь, в горах, чувствуешь себя как муравей в аквариуме. Ветер свалил дерево, которое легло на два берега пропасти…

– Знаешь про парадокс бревна? – спросил я. – Есть такой психолог, Владимир Леви. Если бревно лежит на земле, ты пробежишь по нему легко, но чем выше оно будет поднято над пропастью, тем хуже ты будешь держать равновесие. Ну а если бревно упадёт над десятиметровой пропастью, ты, скорее всего, по нему не пойдёшь, если не дурак…

– Если упасть в эту пропасть, убиться можно, как думаешь? – спросил Славка.

– Можно. А можно и не убиться.

Славка поправил рюкзак и перешёл по бревну на другую сторону пропасти. Я, не задумываясь, последовал за ним.

– Вот тебе и парадокс бревна… – развёл руками Славка.

То, что палатку разбили у края пропасти, глубиной в сотни метров – пугало, как и вой шакалов вечером. Во время сна нас накрыл ливень. Глубокой ночью натягивали мы над палаткой целлофановую плёнку, а на утро, скользя о глину, начали спуск вниз. Деньги мы потратили, и втайне я даже радовался тому, что, вернувшись, расскажу о подвиге поэтессе Марине, в которую был влюблён. Однако, Славка сказал, что двух пацанов плохо берут дальнобойщики, и лучше будет, если мы поедем по одному. Также он строго настрого наказал не выпивать на трассе. Так, в Горячем Ключе мы расстались, а Славка пропустил меня вперёд, намереваясь отведать местного вина.

До Краснодара меня вёз армянин. Он звал в гости к брату, обещал напоить вином, и я испугался. Мне вспомнилась Славкина история про то, как на него и девушку напала толпа «гопников», он начал читать буддистскую мантру, и те в испуге ушли. Славка рассказывал мне про то в Туапсэ, пока мы гуляли в порту. И вот, я указал водителю на иконки, какие бывают у водителей и начал говорить о боге. Он растерянно забормотал:

– Горы, горы, потом будут поля, поля, и дороги, дороги, дороги, вот она, Россия!..

Он высадил меня в Краснодаре, и мне удалось «застопить» дальнобойщика. Мужик тот был весёлый, говорить любил матом, спрашивал про саратовских «сосок», и я не сразу понял, о чём он. Довёз меня до родной ему станицы Тихорецкой, кажется, где я и залёг ночевать в посадках, с копчёными свиными рёбрышками, водой, сигаретами и картой автодорог России в рюкзаке (пенку я расстелил, забрался в спальник, палатки у меня не было).

Жучок страшно скрипел под пенкой той ночью. Птица кричала в ветвях: «Умри! Умри!» В 5 утра я был на ногах, жевал рёбрышки, запивал водой, изучал карту. В половине 6-го я был на трассе.

«Легковушка», потом – другая: какой-то мужик, который ехал за «экологически» чистой водой на родники, я помогал ему таскать наполненные канистры в машину.

Город Шахты. Придорожное кафе. Там только лимонад «Буратино» и копчёная мойва. Всё это я без удовольствия поглощаю.

Огромное цыганское семейство, которое хочет деньги за автостоп…

Воронежская область. Большой Богучар. Там меня проверила милиция, и я встрял на трассе надолго. Каждые полчаса я бросал монетки: если выпадет три орла, сейчас поеду. Три орла не выпадали, машина также не материализовалась. Пронёсся мимо на турецком грузовике Славка, радостно махая рукой. Турецкий дальнобойщик вёз его в самый Саратов с самого Горячего Ключа, где он провёл ночь, наслаждаясь местным вином.

Наконец, упали три орла и явился краснодарский дальнобойщик (в какой-то станице края он жил). На трассе каждый обрастает своими суевериями, так говорил Славка. Ещё Славка показывал, с каким оптимистичным лицом нужно «стопить». Краснодарский дальнобойщик оказался мужиком добродушным. Из-за меня ему пришлось проехать мимо «стопящего» попа. Развлекал меня дальнобойщик байками (на самом деле это обязанность «стопящего»). Помню про то, как чёрт утянул на болоте лошадь из их деревни. В придорожном кафе водитель напоил меня чаем и угостил пирожками. Это была федеральная трасса, четырёхполосная, если не изменяет память. Славка советовал ехать ей, а не напрямик, через Волгоград.

…И высадил меня дальнобойщик у села Рогачёвка. Чёрт дёрнул меня переходить село вскоре после заката, когда толпа «гопоты» возвращалась с дискотеки. Последние 50 рублей отдал я им, после того как понял, что если мне расквасят физиономию, то мало кто пожелает везти меня в Саратов.

– На морях гусарил? – спрашивают они меня на местном диалекте.

– Да какой гусарил! Автостопом и «на собаках» передвигался.

– Раз на морях был, значит гусарил, – скалит зубы лысый подросток.

Благополучно миновал я Рогачёвку, после чего залёг в посадках. Рано утром, отмахиваясь от роя комаров на трассе, весь искусанный, я сочинил стих, посвящённый Марине:

Это имя – мой бог!

Я цветными мелками

Рисую его,

Буквы лягут стихами –

На стенки души! –

Просто взял, да решил! –

Изрисую весь дом!

Будь что будет потом!

Возможно, стихотворение было бы завершено, но тут я увидел конкурента. Он был лыс, с рюкзаком за плечом, с клетчатой цветастой рубашкой на выпуск, периодически поднимал кверху большой палец, двигался в мою сторону.

– Куда путь держишь? – спросил я, вглядываясь в лицо.

Он очень сильно напоминал Байкера из Набережных Челнов, в станице Геймановская которого я встречал подростком и которого предал из-за серьги в его ухе и нашей «гоповской» компании. Такая же цветная клетчатая рубашка на выпуск, такая же серьга в ухе, лысина, продолговатое лицо, глубокие карие глаза…

– Саратов, – ответил он. – Потом — дальше. Мне надо в Набережные Челны, домой. Я путешествую по монастырям. Нет, в бога не верю, но обряды знаю.

Нам удалось тормознуть попутку.

– Не поставите в мафОн музыку? – спросил путник в разноцветной рубашке. – Группа «Спэйс».

Мне вспомнился близкий человек из Саратова, который был неформалом, а я ему говорил, что люблю «техно», только чтобы казаться модным. Потом он стал «гопником», а я – неформалом. Он тогда, давно, мне советовал слушать группу «Спэйс», которые, по его мнению – основатели «техно». И вот, я еду в машине с другим человеком, и крутится космическая техно-музыка, мне, наконец, становится известно, что такое техно группы «Спэйс». Мне хотелось спросить у него, не тот ли он самый Байкер из Геймановки, но я не решался.

Целый ряд мелких «легковушек», везут короткими отрезками, по 5-10 км. Всюду – группа «Спэйс». Город с красивым именем «Анны», который мы перешли пешком. Нас подбросил до Анн милиционер в служебной машине. Он слушал «Арию», и мой попутчик не попросил его поставить кассету с группой «Спэйс».

Мы застряли у села Архангельское. Там мы пережили дождь.

– А в монастыре сейчас трапЕза, поп кагОрчик разливает… – вздыхает человек, похожий на Байкера.

Небо снова – ярко синее, по нему плывут облака, в воздухе стало свежо. Я вспоминаю Славку, о том, что двух пацанов не берут и принимаю решение предать человека из Набережных Челнов второй раз, кем бы он ни являлся. Я открываю рюкзак.

– Последние деньги у меня отобрали вчера, – говорю я. – Вот копчёные свиные рёбрышки и батон. Половина – твоя! Вот вода, я отливаю половину тебе! Вот сигареты, половина – твоя, мне не хватит их до Саратова! А теперь мы должны расстаться.

– Твой выбор, – пожал плечами человек из Набережных Челнов, принимая дар.

– Я пойду вперёд. Прости меня!

– У каждого – свой путь…

Десять минут спустя я поднял большой палец иномарке. Славка не советовал «стопить» иномарку. Мне остановили, отворили дверь… Я произношу стандартную фразу:

– Извините, а по трассе в сторону Саратова не подбросите?

– Садись!

– Куда едете?

– Саратов. Елшанка.

Полгода спустя я встречу этого водителя на психотренинге. Всю дорогу, и до сих пор, меня мучает человек с серьгой в ухе, который мог добраться до Саратова на этой иномарке…

И вот, Елшанка – почти дом. В карманах у меня, после поисков, всё же обнаружилась кое-какая мелочь: ровно на троллейбусный проезд от Елшанки до 3-й Дачной, где ходит трамвай. В трамвае, в «тройке», я уже готов упрашивать кондукторшу помочь ограбленному путешественнику, как вдруг сталкиваюсь лицом к лицу с Мариной.

– Я люблю тебя! – говорю я, как обычно.

– Я знаю, – отвечает Марина.

– Я еду с моря, автостопом! Я написал на трассе для тебя стих!

Я читаю ей свой стих, она оплачивает мне проезд, занимает на пиво и на сигареты, мы выходим у Университета, и я знакомлюсь с её новым парнем.

Но мне не так больно, потому что я возвращаюсь в родное общежитие героем. Пусть я не видел, как по августу светится от планктона вода на Большом Утрише, там, где, по легендам, была настоящая сельскохозяйственная коммуна хиппи, но я встретился лицом к лицу с трассой, с её совпадениями, чудесными встречами, с её опасностями, и там, в общежитии, в родной комнате, я рассказываю соседям и друзьям о том, что было… Ах, это опьянение совершённым восхождением!..

Славкиной памяти…

Автор Дмитрий Тюлин 70 Articles
НКК "Юг"

1 Kомментарий

Оставить комментарий