Возможно, кто-то из вас уже открыл и грокнул роман Сервантеса «Дон Кихот». У меня это получилось сделать совсем недавно.
Я не стану пересказывать книгу, описывать образ Дон Кихота или рассказывать о приключениях этого влюблённого романтика. Что ещё я могу добавить к образу идальго? Ведь вам лучше известно, каким он был, как захватывал вас мечтательностью, верностью, геройством и безграничной силой.
Напомню лишь о наиболее острой, на мой взгляд, части романа — когда Сервантес начинает провоцировать читателя, превращая Дон Кихота в смиренного жителя деревушки, что становится для нашего рыцаря началом конца. Храбрый герой вдруг предстаёт перед нами немощным, больным стариком. Разочаровавшийся в своих странствиях, мечтах и поступках, он называет их бредом сумасшедшего. Всё переворачивается с ног на голову. Друзья Дон Кихота, совсем недавно принимавшие его за умалишённого, уже не рады такому повороту событий: они просят его снова стать «хитроумным идальго» и броситься навстречу новым приключениям. Но наш герой непреклонен. И перед самой смертью он стоит на своём: вся свободная стихия его жизни была лишь следствием помутнённого рассудка.
Так что же с нами делает писатель, что он хочет нам сказать в чахлой, бледной, лишённой жизненных красок исповеди странствующего рыцаря? Зачем Сервантес так жестоко выбивает почву у нас из-под ног?
Да чтобы мы прочувствовали всё и осознали! Чтобы нас манило туда — в ту наполненную приключениями и свободой жизнь, к которой мы уже успели прикоснуться в романе. Чтобы у нас не оставалось сомнений в том, что там всё было по-настоящему.
Что грокнул, так грокнул!